Радикализация мусульманской молодёжи
14 ноября 2001 г.
Полвека Федеративная Германия пыталась интегрировать мусульман в свою среду. На разных этапах истории это делалось с разной степенью искренности и последовательности. Одни политики руководствовались при этом только экономическими соображениями, другие - гуманитарными принципами, многие видели свою цель в создании "мультикультурного общества".
После 11 сентября даже оптимисты поняли, как мало сделано и как сложны препятствия на пути к реальной веротерпимости. Пессимисты говорят о начале холодной гражданской войны. Центральный совет мусульман Германии, объединяющий 500 мечетей и 19 исламских организаций страны, обеспокоен тем, что власти возбуждают в прессе и в населении всеобщую подозрительность по отношению к мусульманам. В результате чего появляется знак равенства между исламом и образом врага, а это, естественно, ведёт к разрушению гражданского мира в Германии.
Ситуация в стране крайне противоречивая и очень напряжённая. Немцы боятся мусульман, а мусульмане – немцев и исламских экстремистов. Ледяное молчание, всеобщая подозрительность, оскорбления, угрозы испытали на себе после 11 сентября все "явные" иностранцы в Германии. Но особенно мусульманки, которых вера обязывает носить головные платки. Они и раньше не давали покоя немцам, доходившим в своей борьбе с этими скромными символами ислама до Конституционного суда.
Главной причиной ухода мусульманской молодёжи в экстремистские группы, является её неудовлетворённость тем положением, тем местом, которое отвели немецкие политики "гастарбайтерам-иноверцам". И если старшие поколения (выходцы из глухих деревень Турции), надеясь на скорое возвращение обратно, могли мириться с тем, что у них нет настоящих мечетей, что моления происходит в каких-то подворотнях, то нынешняя молодёжь, потерявшая полностью связь с исторической родиной, но так и не получившая признания в Германии, ищет пути и способы выделиться из серой массы своих единоверцев и – подобно тому, как это делали террористы-народовольцы, РАФовцы, или последователи Че Гевары, стать героями, ведущими свой народ к светлому будущему – единому исламскому государству, в котором все будут равны и счастливы.
Проблемой радикализации мусульманской молодёжи занимаются в Германии и учёные. Вернер Шиффауэр, профессор европейского университета "Виадрина" во Франкфурте на Одере, опубликовал недавно результаты интересного исследования, в котором попытался определить факторы, толкающие молодых турок, живущих в Германии, в лагерь исламских фундаменталистов...
С профессором Вернером Шиффауэром беседовал Сергей Лопатенко:
- Господин Шиффауэр, что заставляет турецких студентов, молодых людей из относительно благополучных семей, живущих в Германии и имеющих неплохие перспективы, вступать в радикальные религиозные организации?
- Студенты и школьники (мусульмане), надеющиеся и стремящиеся занять в обществе более высокую ступеньку, чем их родители, подвержены большей дискриминации, нежели другие возрастные категории. По моим данным, молодые мусульмане в Германии подвергаются двойной дискриминации: во-первых, как турки и иностранцы, во-вторых, как мусульмане. Можно сказать, что просто турку легче ассимилироваться в немецком обществе, чем турку-мусульманину. Поэтому поведение молодых турок, обратившихся к исламу, можно сравнить с поведением маргинальных социальных групп. Они агрессивно настроены по отношению к окружающим из-за того, что чем-то отличаются от них, но в то же время стараются подчеркнуть свою необычность. Так поступают и инвалиды, и гомосексуалисты, которые подчеркивают свою особенность.
- По вашему мнению, мировоззрение эмигрантов определяют три фактора: «первое поколение», «Турция» и «Германия». Что означают эти три понятия для турецких эмигрантов?
- Миграция ведёт к потере понимания между поколениями. Родители в большей степени боятся хоть и привычного уже, но до сих пор чуждого немецкого окружения, нежели их дети, а потому стараются их оберегать и защищать. Дети же, взрослеющие здесь, не видят никакой необходимости в такой защите и конфликтуют с родителями. Они даже уверены, что знают ситуацию в Германии лучше, чем родители. Такой конфликт возникает из-за различий в приоритетах. Первое поколение эмигрантов приехало в Германию в шестидесятые годы для того, чтобы улучшить свое финансовое положение и обеспечить себе будущее. Большинство надеялось вернуться в Турцию и в каком-либо из больших городов открыть свое дело. Резкое ухудшение экономического положения в Турции привело к тому, что многие остались в Германии. Устройство их жизни носило временный характер: в своих мыслях они ориентировались на Турцию, но фактически жили в Германии. Здесь и сейчас работали и копили деньги для того, чтобы там и в будущем можно было прожить. Однако, для многих турок второго поколения возвращение и ориентация на Турцию стали проблемой. Они не хотят отказываться от хорошей жизни «здесь и сейчас» в пользу какого-то сомнительного будущего в Турции.
- Скажите, где Вы проводили свои исследования? Встречались ли Вы с кем-нибудь из представителей радикального движения?
- Да. Я этнолог и изучаю отдельные случаи, по которым затем воссоздаю картину происходящего. Я проводил свои исследования в организации так называемого "кёльнского халифа" Каплана, который претендует на роль лидера всех мусульман мира. Помог мне в этом турок, которого я знал еще со времен моих исследований в Турции. Этот знакомый замолвил за меня слово и послужил гарантом, так как к тому времени, а это был 1995 год, сообщество уже находилось под наблюдением полиции. Поэтому люди не решались давать интервью. Мне пришлось производить хорошее впечатление.
- Что могут предпринять немцы в будущем для того, чтобы избежать появления радикальных организаций в будущем?
- Таких феноменов избежать нельзя. Лучше было бы дать почувствовать мусульманам здесь в Германии, что они признаны, признать их религиозное движение. Люди ощущают себя под двойной дискриминацией, что заставляет их создавать оппозицию, за которой скрывается силовой потенциал. Это то, что можно было бы конкретно сделать. Я бы также стал помогать тем движениям и течениям, которые пытаются преодолеть противостояние Ислама и Запада и которые пытаются вести свою деятельность, быть здесь принятыми.
Такие явления достойны внимания. Тем более, что феномен «спящих» агентов до сих пор не был известен в исламских движениях. Это скорее была стратегия спец. служб, нежели религиозных движений. Молодые мусульмане, с которыми мне пришлось познакомиться, были открытыми приверженцами ислама. Это не “спящие“ агенты, как многие думают. Они часто очень открыто проповедуют свою религию. Против «спящих» агентов трудно что-либо предпринять, так как они просто невидимы. Что же касается исламских организаций в Германии, то я боюсь, что незамедлительным ответом немецкого правительства будет: «Запрет, контроль, наблюдение!» Это понятно, так как население обеспокоено. Тем более, что экстремистами вполне может скрываться силовой потенциал. Но с другой стороны мне кажется, что правительство в этой ситуации зайдет слишком далеко, создав практически «государство-надзиратель». При этом требование иллюзорной безопасности сведет на нет важные гражданские права. А, кроме того, я не представляю, как это может защитить население от террористов-самоубийц.