Возвращение на последнем дыхании

Фильм "Головой о стену" немецкого режиссера Фати Акина рассказывает в "тарантиновской" эстетике о торжестве консервативных ценностей.

Несколько поколений турецких иммигрантов живут в Германии. Их можно легко узнать по одежде, акценту, они селятся по соседству друг с другом в "дешевых" районах немецких городов и называют их "вторым Стамбулом". Герои нового фильма немецкого режиссера турецкого происхождения Фати Акина "Головой о стену" (Gegen die Wand), премьера которого состоялась в четверг на берлинском кинофестивале, не похожи на типичных "немецких" турок.

Утончённая, своенравная и отчаянная героиня не носит хиджаба и платьев до пола, по мере развития сюжета одевается сначала все более эротично, сохраняя при этом вкус и меру, а затем все более феминистично, не забывая при этом о стиле и изысканности.

"Предмет мебели" гамбургских пивных

Небритый, заросший, с неизменной банкой пива в руке и внимательным взглядом умных глаз, герой скорее похож на внука Буковского или Ерофеева, чем на потомка турецких гастарбайтеров. Он "мертвый человек" - без цели и предназначения, "предмет мебели" гамбургских пивных, аутсайдер и волк-одиночка.

И он, и она живут за всеми допустимыми болевыми границами: режут бритвой и ножом по собственному телу, врезаются на четвертой скорости в стену дома. Случайная встреча героев сулит надежду, дает шанс, перерастает в любовь. Трагическую, которая начавшись в Гамбурге ведет через всевозможные испытания на историческую родину, в Турцию. Здесь бунтари, ценой нечеловеческих усилий обретшие свободу, снова теряют друг друга, оказавшись всё перед той же, как оказалось, непреодолимой стеной условностей и традиций.

Любой другой фильм, начавшийся на столь высоких децибелах как у Акина, вернул бы зрителя в прошлое, поведал ему, как герои дошли до последней грани. В фильме "Головой о стену" действие переходит за грань, не сбавляя темпа несется дальше, оставляет за собой кровавые полосы и битое стекло, забирается на самый пик и вдруг начинает медленно оседать, переводить дыхание, переходить на шаг, стоп... Порочный круг замкнулся вновь.

"Тарантиновские" следы

Тема возвращения к истокам, к традициям и испытанным ценностям уже однажды прозвучала в творчестве Акина. Его балладу об итальянских иммигрантах в Германии "Солино" портит концовка. Такая же анахроничная и антимодернистская, как и в обласканном ностальгирующими шестидесятниками российском "Возвращении".

Остается безупречная формальная эстетика, которая у Акина носит "тарантиновские" следы и выдает почерк сложившегося, чуткого и ироничного режиссера. В фильме нет хиджабов, турецких мачо, главные герои универсальны до видеоклипной эстетики, и даже в образ консервативной семьи подмешены теплые пастельные тона, когда суровый брат соглашается отдать сестру замуж чуть ли не за бомжа, услышав от него, что он её любит. Можно сожалеть о том, что он, столь успешный потомок турецких гастарбайтеров в Германии, лишает героев своих фильмов возможности найти себя на чужбине, подчеркивая тем самым, что Германия является таковой.

Акин, безусловно, снимает немецкое кино, с немецкими актерами и на немецкие темы, хотя и не в таком "чистом" виде, как другой немецкий режиссер ненемецкого происхождения Ромуалд Кармакар. Но очевидно и другое: если бы тема интеграции и иммиграции не стояла в Германии на повестке дня, не было бы и фильма "Головой о стену", и при каждом упоминании Акина и Кармакара не тематизировлось бы их ненемецкое происхождение.