Павел Флоренский

Ещё в самом начале века священник, учёный, философ написал пронзительные слова: «Смотри, народ православный, не быть бы тебе позорищем истории!».

Для России 20-й век был особенным. Это был век несбывшихся надежд и крушения одной из самых привлекательных идей – идеи коммунизма, идеи всеобщего равенства, всеобщего благоденствия, всеобщего мира и счастья. Ещё в самом начале века отец Павел Флоренский, священник, учёный, философ, богослов, мистик, человек, которого уже современники считали гением, написал пронзительные слова, которые, как нельзя лучше подходят к безумному 20-му веку: «О Русь святая, терпящая избиение сынов своих! О народ православный, даже в Великом посту не прекращающий казней, пред Страстною неделей издевающийся над муками Спасителя! Смотри, Русь святая, не оказаться бы тебе с Иудою и Каином! Смотри, народ православный, не быть бы тебе позорищем истории!»

Павел Флоренский родился в 1882 году неподалёку от городка Евлах в нынешнем Азербайджане. Отец его, инженер, был родом из костромской глубинки, а мать была армянкой, в жилах которой текла кровь одного из знатнейших родов Карабаха – Сапаровых-Мелик-Бегляровых. Павел был старшим из 7 детей Флоренских. Детские годы Флоренского прошли в Батуми и Тбилиси. Его гимназические успехи радовали родителей, и в 1900 году способный юноша стал студентом отделения чистой математики физико-математического факультета Московского университета. По окончании университета ему предложили остаться на факультете математики, Флоренский, однако, отказался и поступил в Московскую Духовную академию, где он проходил обучение под духовным руководством старца Гефсиманского скита иеромонаха Исидора.

Ещё будучи гимназистом, Флоренский отличался склонностью к созерцательности. В 17-летнем возрасте он пережил глубокий духовный кризис, когда осознал ограниченность и фрагментарность физического знания. Перед ним впервые встал вопрос об истине абсолютной и целостной. Свой приход к Богу Флоренский описывает так: «Однажды во сне я почувствовал себя как будто заживо погребённым... Мною овладело безвыходное отчаяние... В это мгновение тончайший луч, который был не то незримым светом, не то – неслышным звуком, принёс имя – Бог. Это не было ещё ни осиянье, ни возрождение, а только весть о возможном свете. В этой вести давалась надежда и вместе с тем бурное и внезапное сознание, что или гибель, или спасение этим именем и никаким другим».

Возможно, именно это мистическое переживание, внутренняя расположенность к принятию Бога, знакомство с благочестивыми старцами и глубокое понимание того, что материализм не в силах объяснить картину рождения и развития мира и что никуда не деться от того, что называют Промыслом Божиим, всё это, возможно, и побудило Флоренского в 1904 году придти вместе с Андреем Белым в Донской монастырь к епископу-старцу просить благословения на монашество. Этого благословения он, однако, не получил. Вот тогда-то он и начал учёбу в Духовной академии, находящейся в святом месте – в Сергиевом Посаде, в Троице-Сергиевой лавре. Обитель Живоначальной Троицы и всё, что связано с ней отныне занимает совершенно особое место в жизни Флоренского. Здесь всё было проникнуто воспоминаниями о преподобном Сергии Радонежском, о его подвижнической жизни.

В годы учёбы в Духовной академии происходит «воцерквление» Флоренского: он с восторгом новообращённого принимает православную догматику. Иногда кажется, что церковность и догматизм служат Флоренскому своего рода «веригами», которые он добровольно налагает на свой дух. Как писал в то время Флоренский, «церковность – вот имя тому пристанищу, где умиряется тревога, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит на разум». По окончании Академии в 1914 году Флоренский принимает сан священника и получает небольшую церковь общины сестёр милосердия Красного Креста в Сергиевом Посаде. Одновременно он был утверждён в учёной степени магистра богословия и в звании экстраординарного профессора Духовной академии на кафедре истории философии.

В том же 1914 году в свет выходит один из важнейших богословских трудов Флоренского – книга «Столп и утверждение Истины». В ней Флоренский развивает одну из традиционных для русской философии тем – учение о Софии-Премудрости Божией. Он пытается осмыслить культурные памятники – софийные храмы и иконы, гимнографию – и связать их со Священным Писанием и Преданием. Мир Флоренский, как и многие русские религиозные философы, представлял себе органическим целым, имеющим основание в пронизанности мира Божиим Законом и Силой. Свои собственные взгляды он основывал, прежде всего, на учении святого Афанасия Великого. Флоренский вовсе не противопоставляет свои взгляды учению Церкви о том, что София есть Христос. «Прежде всего, София, - пишет он, - есть начаток и центр искупления твари – Тело Господа Иисуса Христа, воспринятое Божественным словом.»

Флоренский включает Софию в троичную иерархию Божественной Личности, называя её «четвёртым лицом», божественной мудростью, «распылённой» в тварном мире. Таким образом, Софийность – это «субстанция, связывающая тварный мир с горним». Одновременно Флоренский рассматривает Софию как особый многозначный символ, позволяющий раскрыть связь всего бытия со Христом. София – это и Церковь в её земном и небесном аспектах; и Пресвятая Богородица, Дева Мария; и «идеальная личность человека», то есть образ Божий в человеке, его Ангел-хранитель; и Царство Божие, то есть «пред-существующая, за-предельная реальность»; и «миротворческая мысль Божия»; и «существенная красота всей твари».

В трудах «Философия культа» и «У водоразделов мысли» Флоренский рассматривает вопросы теодицеи (оправдания Бога) и антроподицеи (оправдания человека). Согласно Флоренскому, основной характеристикой бытия в его нынешнем падшем состоянии является его антиномичность (противоречивость). Соответственно антиномично и любое действие разума. Мир надтреснут, и причина этого – грех и зло. Теодицея возможна исключительно благодатною силою Божией; антиномичность преодолевается подвигом веры и любви. В живом церковном опыте человек разумом своим испытует Бога и приходит к заключению, что воистину Он – Бог, Сущая Правда, Спаситель. В конечном итоге, теодицея основана на «Столпе и утверждении Истины», то есть на Церкви.

Антроподицея пытается выяснить вопрос, как согласовать веру в то, что человек создан по образу и подобию Божию, то есть совершенным и разумным, с очевидным его несовершенством и греховностью. В основе антроподицеи лежит идея очищения и спасения человека, освящения и обожения человеческого существа. При этом центральное значение приобретает христологический вопрос: о воплощении Бога-Слова и соединении человека со Христом в таинствах Церкви. Главной особенностью антроподицеи Флоренского является то, что в своих выкладках он опирается конкретно на православие.

Характерной чертой культурно-исторических воззрений Флоренского является его отрицание культуры как единого во времени и пространстве процесса. А отсюда – и отрицание эволюции и прогресса культуры. Он считает, что друг друга ритмично сменяют два типа культур: средневековая и возрожденская (ренессансная). Признаками субъективного типа возрожденской культуры являются раздробленность, индивидуализм, логичность, статичность, пассивность, интеллектуализм, аналитичность, отвлечённость и поверхностность. По убеждению Флоренского, ренессансная культура Европы закончила своё существование к началу 20-го века, когда вновь появились признаки культуры нового типа. Признаками объективного типа средневековой культуры Флоренский считал целостность и органичность, соборность, диалектичность, активность, волевое начало, синтетичность, реализм и конкретность. По складу своё собственное мировоззрение Флоренский считал соответствующим 14-15 векам русского средневековья.

Основным законом, действующим в нынешнем падшем мире, Флоренский считал закон возрастания энтропии, который он понимал как закон возрастания Хаоса во всех областях мира, предоставленных самим себе. Хаосу противостоит Божественный Логос. Согласно Флоренскому, средневековая культура, коренящаяся в религиозном культе, сознательно борется с возрожденской культурой, обожествляющей (а не обоживающей!) человека и несущей в своих глубинах начало Хаоса. Вера определяет культ, а культ – миропонимание, из которого далее и развивается культура. Флоренский выступал против представления о культуре как о первичной и самодовлеющей ценности. Для определения подлинной шкалы ценностей необходимо выйти за пределы культуры к ценностям, высшим по отношению к ней. Такой ценностью Флоренский считал религиозный культ как единство земного и небесного, чувственного и рационального, духовного и телесного.

Икону Флоренский рассматривает как высший художественный символ духовной реальности. Как символ икона больше себя самой. Она не только «окно в иной мир», но и сама свидетель этого мира. Впрочем, Флоренский верил в возможность «райской цельности творчества» в любую эпоху и связывал её с доступной человеку духовной гармонией, существующей в глубинах личности.

Революция не явилась неожиданностью для Флоренского. Он много писал о духовном кризисе возрожденской культуры и часто говорил о надвигающемся крушении России из-за утраты духовных и национальных устоев. Как писал о нём его друг Сергий Булгаков, «в то время, когда вся страна бредила революцией, а также и в церковных кругах возникали одна за другою, хотя и эфемерные, церковно-политические организации, отец Павел оставался им чужд – по равнодушию ли своему вообще к земному устроению, или же потому, что голос вечности вообще звучал для него сильнее зовов временности... Потому он не был потрясён и тем изменением отношения Церкви и государства, от которого ни до, ни после революции он ничего не искал. Можно сказать, не боясь парадокса, что отец Павел прошёл через нашу катастрофическую эпоху, духовно как бы её не заметив.» Сам Флоренский, однако, не остался незамеченным: в 1928 году его сослали в Нижний Новгород, а в 1933 году – на Соловки, где он и был расстрелян в кровавом 1937 году.

Несмотря на свою восторженную приверженность традиции, на призывы вернуться в «светлое средневековье», на неприятие ценностей возрожденской культуры и на порицания «бездуховности нового времени», сам Флоренский является ярким представителем именного нового времени, а точнее, эпохи модерна, «серебрянного века». Флоренский – индивидуалист, усматривающий оправдание для религиозных ценностей в потребностях и возможностях каждого отдельного человека. Причём само понятие «Человек» он интерпретирует в духе именно нового времени: человек как индивидуум, личность.