TEFAF для узкого круга

Отправляясь на TEFAF, я каждый раз думаю: что я им скажу? Им – это миллионерам. Такого количества состоятельных господ на метр площади, как на TEFAF, нормальный человек, пожалуй, больше нигде и не встретит.

И когда идешь по узким и затемненным проходам ярмарки, то не знаешь, на что смотреть, – на миллионеров, на тюльпаны размером с кочан капусты, или собственно на антиквариат.

Описать изящное искусство невозможно – его слишком много, оно слишком разнообразно: античные вазы и статуи, китайские скульптуры, халаты, вазы и гравюры, рыцарские шлемы и мечи, иконы, картины, мебель, старинные книги, карты и анатомические атласы, опять картины, серебро, золото, посуда, африканские маски, искусство салонное и искусство авангардное.

Продам дорого

Все – уникальное, в прекрасном состоянии, и очень дорогое. В немецких музеях практически нет картин Хаима Сутина – приятеля Модильяни, их вообще увидеть живьем не так просто, а мюнхенская галерея "Томас" развесила несколько штук в небольшом зале, самая красная и агрессивная – "Портрет молодого мясника" - стоит 12 миллионов евро. Лукас Кранах – значительно дешевле (четыре с половиной миллиона). Впрочем, цены рядом с картинами не висят, от созерцания искусства не отвлекают.

По-прежнему много импрессионистов и пост-импрессионистов, маленькие эскизики и рисуночки Боннара и Вюйяра оживляют пейзаж, их, наверное, так много, что распродать невозможно. В этом году было почему-то много декоративной живописи Рауля Дюфи. А современного искусства, наоборот, мало. И, как говорили в кулуарах, мало русских и китайских господ. А кризис.

Но кризис влияет и в противоположном направлении: опасаясь за свои счета в швейцарских банках, на которые часто лежат не вполне легальные деньги, их хозяева готовы вложить их в предметы роскоши и искусства. В ситуации кризиса какие-то сегменты художественного рынка начинают увядать, а другие – наоборот, расцветают.

Сокровища для узкого круга

Традиционным милым жестом устроителей ярмарки TEFAF стало выставление на продажу картины Ван Гога. На этот раз это был недописанный пейзаж, изображающий окрестности госпиталя Сан-Реми, в котором Ван Гога лечили. Изумленной толпы перед картиной не стояло.

На некоторых стендах – скажем, торгующих старыми книгами, картами и письмами – царит атмосфера настоящей кунсткамеры. Странные люди с блеском в глазах говорят об атрибуции старого шотландского письма, упоминают университеты и профессоров. Это - свой замкнутый мир, и его сокровища посторонним не очевидны. В любом случае, это не такие сокровища, которые можно повесить на стену и ежедневно им радоваться.

Сокровища для узких специалистов и маниакальных коллекционеров, конечно, имеют право на существование, но от многих выставленных на продажу вещей исходил дух изящного аутизма.

Я думал о том, что миллионерам, наверное, нужны вот такие крайне редкие предметы, чтобы утихомирить грусть и одиночество.

И тут я заметил текст на стене одного из стендов. Там было что-то написано про предположительно самые старые сохранившиеся обои. О, обои!

Интересуетесь обоями?

Я попытался прочитать мелкую надпись, но не успел. "Интересуетесь обоями?" - спросили меня из-за спины. "Не столько интересуюсь, сколько удивляюсь", - промямлил я. На стене висело огромное сине-зеленое панно, состоящее из вертикальных листов бумаги. На обои в современном понимании это не было похоже - скорее, на гобелен, изображающий деревья, руины, и отдыхающих в шляпах и длинных платьях. Ширина картины – метров семь, высота – два метра. Настоящая панорама английского сада.

Это гравюра на дереве, напечатана во Франции на мануфактуре Дюфура в семь цветов в самом начале 19 века, до 1804 года. Любезный продавец рассказал мне, что тираж таких обоев был невелик, вряд ли больше 150 экземпляров, обои были очень дорогим удовольствием, и в хорошем состоянии сохранилось крайне мало копий. Парижско-нью-йоркская галерея "Тибо-Померанц" предлагает такие обои за 65 тысяч евро. "Голландцы не понимают, чего в них хорошего, - грустно добавил мой собеседник. – Такие вещи покупают только немцы".

Я поинтересовался, как вешать дома такую роскошь. Оказалось, что лучше всего прямо лепить на стену. Можно – на картон, а можно отдельные листы загнать в раму под стекло. "Если через 15 лет вам эти обои надоедят, мы с удовольствием купим их обратно", - ободрил меня продавец.

Очень полезно походить по TEFAF молодым художникам, обдумывающим житье. Когда листаешь альбомы, ходишь в публичные музеи, обзаводишься любимыми художниками, то упускаешь из виду то, что искусство – это очень дорогостоящее дело и принадлежит оно очень особенным людям. И смотреть надо не только на картины, но и на их владельцев и покупателей. Смотреть, каким светом горят их глаза, и какие амбиции ими движут, что это вообще за люди. Не то шокирует, что искусство продается, но то – кому и как продается. И что именно ценят ценители в искусстве. А что не ценят.

Автор: Андрей Горохов

Редактор: Борис Банчевский